6

– Эта цивилизация существовала задолго до возникновения вашего мира. Её возраст невозможно отразить в земных числах: время там течёт совершенно по-иному. Время – форма изменения материи, выражаясь земным языком, и поскольку их материя обладает своими, отличными от всех других, свойствами, постольку ей и соответствуют иные, также отличные от всех других, пространство и время. Мало того…

– Погоди, погоди, – Мирроу замахал руками, – ты что же… пытаешься убедить меня… – он умолк, соображая. – Брось! Я ещё не сошёл с ума!

– Я продолжу, – толстяк, похоже, не обратил на его слова ни малейшего внимания. – Ваша Вселенная создана этой цивилизацией. При проведении экспериментов на границе возможностей их пространства, то есть там, где физические законы того мира себя исчерпывают, произошёл гигантский выброс энергии за пределы этого пространства. Так возникла ваша Вселенная.

У Мирроу начала мёрзнуть спина.

– Кто ты такой? – проговорил он.

– Об этом после.

– После? Ну уж нет! Хватит! Я понимаю, случилось что-то из ряда вон… я это вижу, – он указал на другого Шерви, – но я не желаю принимать в этом участия! Не желаю! Да и с какой стати я должен верить твоей болтовне. Это же… это же просто ахинея какая-то!

– Моя цель – именно этот рассказ, – спокойно парировал толстяк.

– Кто ты такой! – Мирроу кричал. – Откуда ты взялся! Ты не Шерви! – зоолог вскочил на ноги, ему вдруг стало страшно. – Я не верю! Не верю!

Он бросился к машине. Рывком открыл дверцу, упал на сиденье. "Ситроен" присел, – зверь перед прыжком, – из-под колёс брызнули камни.

Оба Шерви невозмутимо следили за действиями зоолога.

Машина рванулась вперёд и исчезла в облаке пыли. Прошли секунды – с противоположной стороны показался точно такой же автомобиль. Он нёсся на предельной скорости. С размаху проскочил поляну, а следом за ним, словно привязанный, вынырнул ещё один – третий. Мирроу вжал тормоз.

Осела пыль. Шерви подошли к машине.

– Мы уже провели этот эксперимент, – сказал один. – Только ходили туда пешком.

Мирроу трясло.

Один из толстяков приоткрыл дверь и заглянул в салон.

– Пространство, в котором мы находимся, замкнуто во времени. Выезжая из одного мгновения, вы появляетесь в следующем, которое проецирует изменённое пространство на тот же объём.

– Где мы? – прохрипел Мирроу.

– Вы способны выслушать внимательно?

Слова доносились словно откуда-то издалека. Мирроу вскинул голову. Глаза Шерви не выражали ничего.

– Земля является заповедником сверхцивилизации, – сказал он, – той, о которой я уже говорил. С момента возникновения жизни на вашей планете они осуществляют непрерывный контроль над её развитием. Установлены физические ограничения – заборы. В вашей науке они нашли своё отражение в форме основных законов развития материи. Вот почему я спрашивал вас о барьерах вокруг заповедника Саари – при помощи этой аналогии вам легче будет уяснить себе суть явления.

Толстяк сделал паузу. Мирроу ощутил, какая неестественная, мёртвая тишина окружает их.

– Что такое скорость света? – продолжал разглагольствовать Шерви. – Это скорость, недостижимая для любого объекта вашего мира, имеющего массу покоя. Это забор. Что такое абсолютный нуль? Это тоже забор.

– Белиберда какая-то, – Мирроу вытер лицо. – Я не заметил никакой стены, чтобы по эту сторону – одно, по ту – другое.

– Никакой стены и нет. Перемещаясь во времени, вы просто не ощущаете его дискретности.

– Не понимаю, нет. Неужели… – зоолог огляделся, – неужели такое возможно!

– Ваши учёные считают нереальным существование сверхцивилизации на том лишь основании, что, якобы, ограничены возможности самой материи. Безусловно, но только вашей материи, а не материи вообще. Говорят, например, что цивилизация, подчинившая себе объёмы бо́льшие, нежели размеры галактики, не способна развиваться нормально по той лишь причине, что обмен информацией будет крайне затруднён вследствие ограниченности скорости света. Это так. Но, опять же, только для вашего мира…

– Какое мне до всего этого дело, чёрт побери! Я хочу знать… Ответь, где Питер? Где настоящий Питер, тот, что исчез вчера вечером?

– Его больше нет.

Мирроу попытался и не смог проглотить комок.

– Он… погиб?

– Он жив и здоров. Относительно, конечно.

Зоолог опешил: – Жив относительно? Или здоров относительно?

– И то и другое.

– Перестань морочить мне голову!

– Питер Шерви на Земле.

– Позволь, а мы… мы где? На Луне, что ли?

– Мы в ином пространственно-временном измерении. И, соответственно, не существуем в том виде, в каком пребывали на Земле.

– Прикажешь не верить глазам?

– Глазам верить можно. При переходе нам сохранены все закономерности строения, сохранён мозг. Поэтому мы способны мыслить так же, как и прежде. Но необходимо понять, что состоим мы уже не из прежней, а из другой, новой материи. Иначе мы просто не смогли бы здесь существовать. Сохранены, повторяю, лишь все закономерности строения, устойчивые связи, но в иной форме.

– По-твоему, на Земле нас сейчас нет?

– Отчего же. Там теперь другой Мирроу и другой Питер Шерви.

– Чушь!

– Ничуть. Всё вокруг нас создано точно таким же образом. У вас была возможность убедиться в этом. И на Земле, и в любом другом месте это происходит аналогично. Вся материя в неизменном виде существует лишь один миг, который к тому же не имеет длительности. В следующее мгновение материя уже не та, она изменилась, изменилось и пространство, породившее эту материю. Отличие только в том, что здесь вас насильно возвращают на прежнее место, в вульгарном смысле – в то же пространство. Хотя пространство уже и не то, что было в предыдущий миг.

Во всей этой бессмыслице, как в трясине, Мирроу пытался ухватиться хоть за что-то понятное, за какую-нибудь соломинку-мысль.

– Кто меня возвращает? – выдавил он.

– Не только вас, но и меня, и его.

– Сверхцивилизация?

– Нет.

Мирроу махнул рукой:

– Не хочу больше… Точка.

Он заметил, как второй Шерви опустился на песок около заднего ската "Ситроена", как был, в джинсах и куртке, сел в пыль и спрятал голову в ладонях.

– Я посланник другой цивилизации, не ваших хозяев, – сказал толстяк. – До того как мне была поручена эта миссия, я был точно таким же человеком, как и вы. Вернее, как тот Питер Шерви, который теперь находится на Земле. И вы, и я в настоящий момент – всего лишь матрицы. У меня лишь вымарана большая часть памяти и мозг начинён необходимой информацией. Вы же, то есть ваши матрицы, сохранены полностью, однако помещены хотя и в сходные с земными, но всё же ограниченные условия. Результат этого – иное поведение. На Земле сейчас пыльная буря. По крайней мере, была этой ночью и весь прошедший день. Без сомнения, земные Мирроу и Шерви провели эти сутки совершенно по-иному. Отсюда: они – это уже не вы, а вы – не они.

– Какое мне до этого дело! Я хочу, чтобы со мной перестали обращаться как с подопытной крысой. Я человек! Че-ло-век!

– Для этого я здесь, – сказал Шерви.

Мирроу удивлённо уставился на толстяка.

– Цивилизация, чьим посланником я являюсь, вступила в контакт со сверхцивилизацией. Однако незадолго до этого её представители обнаружили Землю. Были проведены исследования, доказано наличие жизни. Но пока остаётся неясным: есть ли на планете разумные существа.

– А люди?

Зоолог был поражён.

– Дело в том, что обе цивилизации настолько шагнули вперёд в своём развитии, что деятельность землян может быть расценена скорее как неразумная, нежели как разумная. Вопрос до сих пор остаётся открытым… Цивилизация-пришелец внедрилась в заповедную зону сверхцивилизации. Это, конечно, не могло послужить причиной конфликта, но некоторые разногласия тем не менее возникли. Цивилизация-пришелец в настоящий момент предпринимает попытку доказать, что люди – суть разумные существа. Моё появление здесь – часть развёрнутой программы контакта. Сам я, правда, не верю в возможность установления интеллектуальной связи с землянами.

– Вот как?

– Вы подчинены непосредственно сверхцивилизации. Без её санкции цивилизация-пришелец не имеет возможности прямо взаимодействовать с вами. Сейчас, пока проводятся эксперименты, у вас есть, хотя и малый, но всё же шанс доказать свою разумность. К этому же стремятся и мои хозяева. Они ближе вам, людям земли, по уровню развития. За пределы своего пространства-времени вы выйти не можете. Односторонний же контакт – его даже нельзя назвать контактом – возможен лишь в случае, если цивилизации-пришельцу удастся доказать наличие разума на планете. В противном случае доступ в систему будет закрыт. Тогда всё останется по-прежнему, вы никогда не сможете выйти за пределы своего измерения.

Мирроу выбрался из машины.

– Пресловутый контакт? Кто бы мог подумать… – Взглянул на Шерви. – Но получается, что я вдруг, самым неожиданным образом, становлюсь ответственным за всё человечество! Абсурд! Это, конечно, мобилизует, но с какой стати… с какой стати я должен решать за кого-то?!

– Это тоже причина, – после некоторого молчания проговорил толстяк. – Я уже час пытаюсь преподнести вам знания, значение которых трудно переоценить – одна осведомлённость относительно существования двух гигантских цивилизаций чего стоит! – вы же отбрыкиваетесь руками и ногами, вам это не нужно! Для вас важнее личное благополучие, – Шерви смотрел прямо в глаза Мирроу. Смотрел спокойно, с достоинством. – Нужные учёные вовлечены. Задействованы многие государственные деятели. И даже в большей мере, чем вы можете предположить. Но, согласитесь, мир состоит не из одних бонз.

– Брось! Я же понимаю, дело не во мне, да и вообще не в людях.

– Не совсем так. Ваш мир страдает очень крупным недостатком: он разобщён.

– В каком смысле?

– Демократии, диктатуры…

– Ах это…

– Да. Обстоятельство, в значительной степени отрицающее контакт. Земляне разумны, но не подготовлены к взаимодействию с другими маслящими существами.

– Наплевать! Я занимаюсь делом – и, заметь, нужным делом! – а всем прочим пусть занимаются прочие. Скажи-ка лучше, что теперь можно предпринять? Или я всю жизнь буду сидеть на этой поляне, выезжать с неё, на неё же въезжая?

– Вы будете уничтожены.

Мирроу вздрогнул.

– Я не дамся!

– Глупость, – Шерви едва заметно улыбнулся, одними губами, глаза остались непроницаемы. – Вы модель, понимаете? Модель для изучения того Мирроу, который остался там, на Земле. Вы макет, который скоро выполнит свои функции. Не пугайтесь, вы исчезнете мгновенно. Исчезнете вместе с нами, если это вас успокоит. Все мы, вот эта дорога и эти машины, деревья – всё превратится в сгустки энергии, необходимые для участия в установлении баланса между двумя мирами.

– Но меня как-то взяли с Земли, и я не потерял своей индивидуальности здесь! Почему же нельзя прокрутить всё обратным порядком?

– Можно, – ответил Шерви. – Но разве вы хотите, чтобы на Земле появилось два Бига Мирроу? О какой же индивидуальности можно будет говорить в этом случае?

Грудь Мирроу бешено вздымалась. Он с ненавистью глядел в спокойные глаза эрзац-Шерви.

Второй толстяк по-прежнему сидел в песке около машины, казалось, он спал. За всё это время он так и не поднял головы и не проронил ни единого слова.

* * *

Солнце изощрялось в неистовости. Неподвижный воздух льнул к лицу, рукам, огненным током омывал лёгкие. Мирроу обследовал весь участок, ярд за ярдом, всю его границу. Искал выход. Может быть, занимался ерундой, но не присел, пока с тупым, животным упорством ни проверил каждый кустик, каждый уголок отвёденной им поляны.

Он шёл вперёд, ставил ногу в такт глухому выдоху и всякий раз скрипел зубами, когда, опять не обнаружив никакого барьера, становился свидетелем мгновенной смены пейзажа, свидетелем своего перемещения в пространстве.

Шерви расположились на траве. Молча курили.

Мирроу подошёл, в изнеможении упал рядом.

– Несколько вопросов, – он облизал пересохшие губы.

Один из толстяков затушил сигарету о сухую землю, повернул голову.

– Я слушаю.

– Как осуществляется переход?

– Теория мне неизвестна. Мои функции не предусматривают информацию такого рода.

– Твоя речь… она довольно необычна.

– Я запрограммирован.

– И не страшно умирать?

– Это не смерть, это переход в другое качество. На протяжении последних суток вы "умирали" таким образом много раз и даже не заметили этого. Сделайте вывод… Что же касается перехода, знаю только, что в момент взаимодействия материй снимается некая матрица, структурный биологический код, содержащий всю информацию о человеке. По этой матрице уже в пространстве другой материи воспроизводится данный объект. Воспроизводится средствами новой материи.

– Что означали пыльные бури? И все эти исчезновения?

– Меня, наверное, не существовало в то время, о котором вы говорите. Я исчез, когда мы с Мирроу возвращались от джипа к дороге, а появился только вчера вечером. Они не потрудились заполнить эту часть моей памяти какими-либо сведениями. Но я полагаю, что вас время от времени возвращали на Землю. Ведь буря была именно там. В неё вы, скорее всего, и попадали.

– Но зачем?

– Если моё предположение верно, то вас держали в своеобразном мешке: моделируемое пространство ограничено… Но бурю могли моделировать и прямо здесь.

– А овраг?

– Какой овраг?

– В Долине Змей появлялась огромная вымоина. Однако вчера утром… вчера утром там уже ничего не было.

– Это мог быть дефект первоначального входа, дефект настройки. Либо там изымались пробы грунта. Не знаю… Всё это связано с исследованиями. Вас, например, изучали самым тщательнейшим образом – каждый ваш атом, каждую молекулу, мозг, закономерности мышления.

– Но это же варварство!

– Нисколько. Вы не должны были ничего заметить.

– Я чуть не сошёл с ума! Да и бедный Пит тоже! Теперь я понимаю, откуда взялись эти жуткие сновидения. Они не посещали меня уже много лет.

Шерви поднял руку, как бы отводя необоснованные обвинения.

– Вы не правы. Эти методы совершенно незаметны. Вы были переутомлены, отсюда и такое состояние.

– А что если я уничтожу самого себя? – вдруг выпалил Мирроу. По своей абсурдности эта мысль показалась ему достойной той ситуации, в которую он попал.

– Зачем?

– Разве это не будет доказательством моей разумности? – Вы хотите сказать: разумности того, земного Мирроу?

– Нет. Я говорю о себе.

– Довольно странный подход: убить себя для того, чтобы сохранить себе жизнь. Вы понимаете, что говорите?

– Чёрт!

– Вас не сохранят. Это исключено.

– Но почему!

– Я уже дал ответ. Вы – матрица.

– Но ты же сам говорил, – Мирроу задыхался от злости, – что мы находимся в других условиях! Говорил, что я – уже не тот Мирроу, тот Мирроу – уже не я! Убивая меня…

– Это не убийство…

– Да заткнись ты! Убивая меня, они лишают жизни новое существо.

– Сохранить вас в теперешнем виде они могут только в одном случае…

– В каком?

– В случае положительного исхода эксперимента. Лишь за разумным существом может быть признано право на жизнь.

– Но должен же быть какой-то выход! Нам надо что-то предпринять!

– Не надо ничего предпринимать, – сказал толстяк. Тихо сказал, очень тихо, но слово каждое, будто тяжёлый валун, упало в безросную траву, упало и осталось здесь, с ними, сидящими на грустной поляне, на этом островке чуждого им мира. – Не надо ничего предпринимать. Мы не в силах изменить ситуацию. Дело не в слабой осведомлённости сверхцивилизации, суть в непреодолимой разнице в уровнях развития. Вас разделяет пропасть времени – это объективно и непреоборимо. У них свои критерии разумности. И против этого у вас нет оружия. Они ваши хозяева. Смиритесь с этим.

– При всём уважении к животным, сам я не хочу им быть!

– Будьте человеком. Это ваше право. Важно не то, что вы неразумны для сверхцивилизации, гораздо важнее другое: быть человеком среди людей.

– Право?! – исступлённо выкрикнул Мирроу. – Быть уничтоженным – это ты называешь правом?!