4

– Ты что-нибудь понимаешь?

– Нет. А ты?

– Я?! Какого чёрта! Втянул меня в историю…

Шерви бегал по дороге. Смешной толстый человек. Ему тоже не везло. Его "Ситроен"… Но хоть теперь он, может быть, поймёт, что не стоит относиться к происходящему через смешки. Он рассчитывал на весёлую прогулку, а вышло вот как… Но ничего, не такой человек Пит Стаут, чтобы раскисать. Он просто несколько шокирован. Это пройдёт. Пройдёт…

– Ты не слышал моторов, Пит?

– Я непременно найду этих мерзавцев!! Что? Моторы? Нет, кажется, было тихо. Мерзавцы! Постой-ка, это что же получается… испарились они, что ли? В самом деле, ни звука.

– Точно так же, наверное, исчезли самка кенгуру и тот овраг.

– Нас просто кто-то водит за нос! – Шерви брызгал слюной.

– Ты считаешь?

– О господи! – толстяк воздел руки к небу. – Ты так спокоен, будто с тобой это случается чуть ли не каждый день!

Мирроу счёл лучшим промолчать.

– Надо искать! – продолжал кипятиться Шерви. – Надо найти и всыпать этим подонкам!

– Теперь уже непонятно, что и искать.

– Но это же грабёж! – Шерви негодовал. – Биг! У нас есть джип, едем в Саари-Холл, нужно сообщить в полицию.

– Ты с ума сошёл! – воскликнул Мирроу. – Ни в коем случае! Полицию не вмешивай, понял!

– Тьфу ты, чёрт! Ну как знаешь! Но ехать надо. Может статься, оставаясь здесь, мы рискуем жизнью.

Они вновь вернулись к пригорку, но джипа там уже не было.

– Биг, у нас что, галлюцинации?

Шерви и в самом деле был очень бледен. Последние события напоминали массированную психическую атаку и, видимо, совершенно выбили толстяка из колеи. Теперь он уже не был похож на того самодовольного бодрячка, искателя приключений и любителя солёных острот, каким он заявился в Саари-Холл. За последние полчаса он заметно сдал.

Лёгкий ветер гнал по земле пучки сухой травы. Знойное марево над саванной рассеялось, и даль горизонта обрела чёткие линии. Друзья нашли небольшую тень и в изнеможении опустились на пыльную траву. Сидели молча, разговаривать не хотелось, каждый думал о своём.

– Будет буря, – сказал наконец Мирроу.

– Буря? – насторожился Шерви.

Зоолог посмотрел на небо.

– Да. Они здесь чудовищны.

– Надо торопиться!

– Не надо.

– Почему? Почему не надо? – толстяк заводился с пол-оборота.

– Пешком не успеем, это часа два быстрой ходьбы.

– Но что же делать? – он был весь словно на иголках.

– Не знаю, – ответил Мирроу. – Ты хотел приключений – тебе их предоставили. Наслаждайся.

– Кто?! – вскричал Шерви. – Кто предоставил?

В его голосе появились нотки отчаяния.

– Не шуми попусту. Идём, – зоолог встал.

– Куда? К Саари-Холлу?

– Я, конечно, не уверен, но мне кажется – мы не найдём на месте Саари-Холла.

– Вот как? – растерянно произнёс Шерви. – Но… Что же ты предлагаешь?

– От бури мы укроемся в "Ситроене".

– Ты бредишь?

– Нечто вроде.

Мирроу стал спускаться к дороге. Шерви тут же вскочил и, не отставая ни на шаг, поспешил за ним. Каково же было его удивление, когда он увидел свой "Ситроен", а за ним, ярдах в десяти, знакомый ему тягач.

– Обморока не будет? – осведомился Мирроу.

– Нет, – прошептал Шерви, губы его побелели. – Ты… всё-таки как-то намекни. Это от виски? Или после твоего салата?

Мирроу открыл дверцу:

– А вот это идея. Забирайся в машину и откупоривай бутылку, она там, в коробке. Неизвестно ещё, сколько нам придётся здесь сидеть.

– Мы не поедем?

– Куда?

Толстяк с мольбою смотрел на Мирроу. – Нам некуда ехать, Пит. Мы в ловушке.

Шерви больше ни о чём не спрашивал. У него начался приступ истерического смеха.

Ветер утих так же внезапно, как и начался. Пыль, только что смерчем кружащаяся вокруг "Ситроена", исчезла. Мирроу заглушил двигатель и с улыбкой откинулся на спинку сиденья. Очередная попытка, которую он предпринял, чтобы убраться отсюда, закончилась ничуть не лучше первой: за всё это время ему удалось продвинуться от места первоначальной стоянки лишь на малый десяток ярдов. В тот момент, когда он давал газ и автомобиль трогался, снаружи начинало твориться что-то невообразимое. В воздухе появлялись облака пыли, неслись обрывки травы, ветки, куски земли и даже небольшие камни – принимался настоящий ураган. Всё это стучало, скребло, царапало по кузову машины, нечего было и думать куда-то ехать при такой видимости. Дорога становилась неразличимой уже перед бампером. Но как только Мирроу отпускал педаль и "Ситроен" замирал на месте, буря тотчас – нет, не утихала! – просто исчезала, растворялась в прозрачном вечернем воздухе.

Питер лежал на заднем сидении и с кем-то ругался во сне.

Мирроу толкнул его в бок:

– Хватит спать! Займись делом. Да проснись же ты, Питер!

Шерви открыл глаза:

– Приехали?

– Да, милорд, ваша станция. Очнись!

Толстяк обалдело огляделся:

– Чего же так качало? – он утёр рот, проморгался. – Ужасы какие-то привиделись. Будто бы я – вовсе не я, а бекон.

– Бекон? – не понял Мирроу.

– Ну да. И доча моя, Илонка, стерве моей меня на завтрак подаёт. С кофе. И кусочки такие то-оненькие-тоненькие…

– Здорово ты им, видать, насолил.

Шерви обиженно засопел.

– Напрасно ты так. Я б… порассказал тебе…

– Не стоит. Садись за руль.

Толстяк перебрался вперёд. Пробубнил:

– Ну, что дальше?

– Заводи и езжай, – сказал Мирроу и вышел из машины.

– А ты? – удивлённо спросил Шерви.

– Делай, что говорю.

– Я без тебя не поеду.

На щеке у Шерви отпечатался чёткий рисунок обивки сиденья, он отлежал щёку.

– О духи саванны! – воскликнул Мирроу. – Да ты хоть тронь свою телегу с места!

Шерви собрал брови к переносице, включил зажигание.

– Я поехал, – сказал, с тревогой глядя на зоолога.

– С богом, – усмехнулся тот и, отойдя от машины к месту их утренней трапезы, лёг на землю лицом вниз.

В то же мгновение тугой поток воздуха рванул его одежду, ударил в лицо, засыпал глаза колючей всепроникающей пылью. Мирроу нащупал рукой то место, где лежал термос, нашёл его, притянул к себе… Через миг всё кончилось. Мирроу поднялся, хотел было отряхнуть одежду, но вдруг рассмеялся и, прижимая термос к груди, направился к машине.

– Что это было? – выдохнул поражённый Шерви.

– Буря, – Мирроу бросил термос в машину. – Я же говорил тебе о её приближении.

– Всего несколько секунд? – Шерви ждал разъяснений. – Она продолжалась всего несколько секунд! Ты заметил?

– Восхищён твоей наблюдательностью.

– Перестань, Биг, ты что-то уже разнюхал?

– Если быть честным – немного, – Мирроу забрался в "Ситроен". – Пока тебя поедали с кофе… – начал было он, но первый же взгляд на Шерви убедил его оставить шутливый тон. Толстяк выглядел очень скверно, под глазами залегли тяжёлые тени, кожа на щеках посерела и казалась увядшей, старческой. Сердце зоолога кольнула жалость.

– На данный момент ясно только то, что ничего не ясно, – сказал он.

– А буря?

– А что буря? Она есть, и её нет.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Она продолжается ровно столько, сколько твой французский драндулет находится в движении. Это проверено.

Шерви задумался. В какую-то минуту на его лице отразились все оттенки чувств – от глубокой растерянности до яростного желания избавиться, наконец, от этого кошмара.

– И куда же она подевалась?

– О! Если б это знать…

– Биг, – Шерви попытался выдавить улыбку, – это не опасно?

– Кто знает… Думаю, если мы попытаемся отсюда удрать, они применят и более суровые меры.

– Они? Ты сказал: они? – Шерви сдавил запястье Мирроу.

Зоолог взглянул на друга. Похоже, только в этот момент до него дошёл смысл сказанных им слов.

– Ну да, – неуверенно проговорил он, словно прислушиваясь к своим мыслям, словно ещё не верил, что слова, самые обычные слова, слетев с его губ, неожиданным образом могут осветиться каким-то новым, тайным, неведомым светом. – Они, – повторил он, – поскольку не верю, что все эти странности способны происходить сами по себе. Ты, помнится, сокрушался, что нас кто-то водит за нос, – Мирроу зачем-то потрогал кончик собственного носа. – Но я бы выразился иначе. Нами играют… да-да, так же, как дети играют своими Кенами и Барби. И вот это мне не нравится.

Шерви фыркнул: – Хороши шалости… и те детишки, что забавляются столь оригинально! – Толстяк заёрзал на сидении, кабина для него была явно тесновата. – Скажи, Биг, для чего ты выходил из машины? Неужели из-за этой штуки? – он указал на термос. – И зачем ты заставил меня ехать, а сам остался, да ещё улёгся там, на поляне?

Мирроу пожевал губами. Сказал грустно:

– Вертелась одна мысль… Но…

Мирроу уснул так же внезапно, как и его приятель несколько часов назад. Липкой волной навалилась дремота, под веками появился "песок", слова последней фразы утонули в долгом зевке и он, сладко вздохнув, шлёпнулся затылком о подголовник.

Шерви удивлённо скривил губы, с минуту посидел, глядя на мирно посапывающего зоолога, потом, стараясь не шуметь, утопил все кнопки блокирования дверей, достал из коробки бутылку виски, свинтил пробку и с чувством приложился к горлышку.

Снаружи вечерело. Деревья, растущие неподалёку от дороги, потемнели, меж их стволами затаился коричневатый сумрак.

Питер Шерви отставил ополовиненную бутылку и вдруг дико вскрикнул. Лицо его исказила гримаса ужаса и он, неуклюже завалившись на бок, потерял сознание. Мирроу в машине не было. Вокруг "Ситроена" кружилась в своём первобытном танце пыльная буря.

– Ты не придёшь сегодня к обеду, Бигги? – Нет, мама. Мы с Элли хотим пообедать у неё дома. Она сделала огромный пирог и… Элли замечательно готовит, мама. Почему ты плачешь? Не надо, не надо плакать. – Эта женщина, она… у неё же есть дети. – Да, мама, у неё есть сын, его зовут Алан. Теперь у мальчика будет отец. – О боже! Отец! Что ты говоришь, глупый! Она старше тебя на шесть лет! Она нехорошая… нехорошая женщина. – Нет, мама, ты не знаешь Элли. Она несчастна. И я ей нужен. Очень нужен. – Разве о такой партии для своего сына я мечтала! Я не вынесу этого! Не вынесу… – Мама! Что с тобой, мама?! Ма-ма-а!!! – – Зачем вы давали ей это лекарство? – Я? Но она… она сама… она говорила, что это нужно, так предписал врач. – Ребёнок родился мёртвым. И я опасаюсь, что ваша супруга больше вообще не сможет иметь детей. Вы понимаете? Если, конечно, останется жива… – Что!!! – Успокойтесь, мы делаем всё возможное. – Элли! Я люблю тебя, Элли! Я люблю тебя!! – – Господин Мирроу! Господин Мирроу! К вам какая-то женщина. Вы дома? – Вы Биг Мирроу? Я мать Анжелики… – О, проходите, миссис Лунс, прошу вас. – Нет. Я пришла… я пришла с требованием! Уберите вашего Алана, этого подонка, от моей дочери! – Но-но, выбирайте выражения, миссис Лунс. – Да! Я повторяю: по-дон-ка! Вы слышите?! Иначе… – – Я совершенно, совершенно не понимаю, как это могло случиться. Алан всегда такой спокойный… Эта тварь Кингсли!.. Я не успела ничего сообразить, как он… И Анжелика… она стояла вон там, у той двери. Кингсли крикнул: дайте мне! и… ой, я не могу, у меня всё время перед глазами его лицо. Это страшно, мистер Мирроу… Как же теперь? Ведь они так любили друг друга, так любили… Но Алан выживет? Ведь выживет? Да?

Мирроу открыл глаза. Было ощущение, что кто-то шарился в его мозгу.

– Что за чёрт!

Липкий пот стекал по лицу, груди. Сон ушёл внезапно, словно оборвалась кинолента. Шерви в машине не было.

– Питер! – позвал Мирроу. – Питер! Ты где?

Тишина. В сумеречной темноте желтела дорога, позади, шагах в сорока виднелся силуэт "Зенца". Кустарник, поднявшийся плотной стеной и оторочивший эту часть дороги, сочно впитал вечерние краски и как будто сделался выше.

Шерви не отзывался.

Мирроу хотел было выйти из машины, но вдруг остановился. Его взгляд упал на кнопку-фиксатор. Кнопка была утоплена. Стало быть, дверца закрыта изнутри. Мирроу повернулся на сиденьи, осмотрел салон. Так и есть, из машины никто не выходил. Вот и ключи, в одной связке с ключом зажигания. Если у Питера нет запасных, выходит… выходит, он просто исчез! Исчез?!

На приборной панели стояла початая бутылка виски.

Мирроу сделал глоток, затем провёл ладонью по лицу, как бы снимая сонную маску, и, щёлкнув тумблером, включил дальний свет.

Перед машиной заплясало, задёргалось серебристое облако разномастного гнуса.

Шерви… Где Шерви? Может, и его постигла эта странная участь? Сначала пропадали машины, джип, потом "Зенц" и "Ситроен", впрочём, с джипом такое случалось дважды, а вот автомобиль Пита и тягач больше не исчезают. Неразбериха. Хаос. Будто кто-то играет в кости, но совершенно не умеет плутовать – каждый раз судьбою правит слепой случай.

Однако понять всё это просто необходимо. Питер… Где он? Что с ним стряслось? Мирроу напряжённо размышлял.

Так. С самого начала. Были кенгуру, был овраг, был джип. Теперь всего этого нет. Могут ли исчезнуть кенгуру и джип? Да. Каким образом? Любым возможным: самочка дала дёру от своего суженого и теперь премило проводит время с каким-нибудь повесой из семейства кошачьих; джип украли, подцепили с вертолёта и уволокли в заоблачные дали. Вполне вероятные предположения, вот только как быть с тем, свидетелем чего сподобился быть Мирроу: мгновение, хоп! – голое место. Иллюзион! Спешите видеть!

Овраг же вообще не мог исчезнуть. Уж такой у них обычай, у этих оврагов, с насиженного места – ни-ни. Отсюда вывод… отсюда вывод: не овраг ушёл в иную местность, а сам Мирроу (будь неладно это виски!) угодил не туда. Вопрос: куда же угодил Мирроу? Зоолог не находил ответа.

Совсем стемнело. Детали ландшафта утратили индивидуальность, растворились в густой, антрацитовой черноте. Ночь вплотную подступила к машине, лишь лучи фар стойко удерживали отвоёванный ими участок дороги. На западе лиловело небо. Всё в тонких прожилках перистых облаков, оно в эти минуты было чрезвычайно красиво. Закат ломал эту красоту, гасил фантастические краски, уводил светило всё дальше и дальше, в те места, где позарез требовался новый рассвет.

* * *

– Пит, это ты?

Зоолог слышал, как где-то недалеко хрустнула ветка. Он уже стоял на обочине дороги, его пальцы сжимали автоматическое ружьё.

Звук повторился.

– Пит! – позвал Мирроу.

– Да, Биг. Не стреляй, это мы.

У стены кустарника обрисовались два силуэта. В отсветах фар покачивались, приближаясь, две брезентовые куртки. Впереди шагал Шерви; второй человек был одного с ним роста и почти такой же полный. Черты лица его пока были неразличимы.

– Кто с тобой?

Спутник Питера остановился, Шерви же сделал несколько шагов вперёд.

– Биг, – сказал Шерви, – не натвори глупостей. Убери ружьё.

– С какой стати я буду в тебя палить.

– И всё же.

Мирроу опустил ружьё, но тут же вскинул его вновь и, вскрикнув, по-звериному метнулся к машине.

– Но ведь это же…

– Да, Биг, – голос Шерви звучал совершенно спокойно, – не удивляйся. Он такой же Питер Шерви, как и тот, что с тобой разговаривает. Он – это я, а я – это он. Несколько странно, конечно, но я уже начинаю привыкать, – толстяк шагнул к Мирроу. – Мы тут успели немного поболтать, и, знаешь, что он мне порассказал!.. Но, впрочем, всё по порядку. – Он обернулся. – Пит, подойди. А ты, – обратился он к зоологу, – не трясись так. Тебя я хоть как-то могу предупредить, а представь, каково было мне… Когда он возник, я чуть в обморок не хлопнулся! Это я-то! Да и с ним было нечто подобное. Он, правда, знал уже, на что идёт. Проинструктировали, так сказать, – Шерви улыбнулся попутчику. – Питер посоветовал мне считать его своим братом, братом-близнецом. Поверь, нелегко это – на четвёртом десятке узнать, что у тебя на земле есть столь родное существо! Согласись, досадно, отчего не раньше! Ну да не будем поносить судьбу. Знакомься, – Шерви хохотнул. – Питер Шерви. Прошу если не любить, то хотя бы жаловать.

Незнакомец приблизился к Мирроу: – Ничего, старина, нам всем сейчас одинаково трудно.

От этого обращения у зоолога похолодела спина. Он прижимался к "Ситроену" и, затравленно вращая глазами, взирал на двух толстяков, мило скалящихся в ярде от него.