6
Ночь, слепая, густо замешанная на раскалённой пыли, обрушилась на город. В её глубинах потонули дворцы, лачуги, мечети и кофейни, дома православных и мусульман.
Умерил свой пыл огнедышащий Тифон, однако даже в такие мирные часы его дыхание по-прежнему ощущали на себе тысячи смертных. Разъедая глаза, иссушая лёгкие, насылая на поля и сады тучи насекомых, он один царил над спящим миром.
Люди искали спасения, они забивались в глухие норы, отгораживались от мира мощными стенами, живительные фонтаны возводили в своих опочивальнях – но даже там пребывали в постоянном страхе, смиренно преклоняясь перед всесильным чудовищем.
Неподалёку от резных ворот загородной резиденции правителя Египта лежал человек.
Подобно бездомной собаке, находящей ночлег там, где её сморила усталость, он пришёл сюда ночью и лёг под высокой оградой. Он долго не смыкал глаз, то и дело поднимая голову и вслушиваясь в ночные шорохи.
Каир давно спал. Отошёл, отшумел праздник Маулид ан-Наби, улеглось веселье по случаю дня рождения Мухаммеда. Отполыхал фейерверк, погасли миллионы благочестивых свечей, разбрелись по шатрам, по окелям паломники.
Не спал лишь один человек. Он лежал у резных ворот дворца Али-паши, весь во власти своих тревожных дум…
– Подсудимый! Вы действительно отказываетесь назвать пункт транспортировки? Это ваше окончательное решение?
Иссиня бледное лицо судьи напряжено; звенящая тишина в зале.
– Да, я отказываюсь.
– Вы отдаёте себе отчёт, что ваши действия могут привести к необратимым последствиям…
– Да.
– …и, следовательно, причинить ущерб не только вашей супруге, по и определённому временному социуму?
– Да.
Неодобрительный гул, суровые лица помощников. И снова голос судьи:
– Подсудимый, на что вы рассчитывали, когда проводили обратную транспортировку – на сей раз вы забросили в наше время ничего не подозревающую девушку, ещё не вашу жену, взяв её из времени до вашего первого знакомства. Неужели вы надеялись, что подмена останется незамеченной?
Будто луч прожектора, взгляд отыскал в зале суда до боли знакомое лицо. Молодое и удивлённое. Прекрасное даже в эти минуты растерянности и страха. Помнится, пронзила мысль: ОНА НЕ ЗНАЕТ ЕГО. ОНА ЕЩЁ НЕ ЗНАЕТ НИЧЕГО.
Его план был поистине дьявольским. Он вырвал из прошлого это несчастное юное создание – как вырывают цветок из благодатной земли клумбы. Он рассчитывал… Хотя нет, на что он мог рассчитывать! Что факт внезапного омоложения его супруги (шестнадцать лет разницы, чёрт возьми!) не привлечёт ничьего внимания? Или ненавистный Стренджелис не поймёт с первого взгляда, что это не его сотрудница, которую он… с которой… всего лишь несколько дней назад. Или все их общие знакомые смогут уразуметь, как же так вышло, что жена не знакома с собственным мужем? Или её мать, которая имеет привычку названивать ей чуть ли не каждый день… Ерунда! Чушь и бред!
Он был слеп. Он видел только пламя, зарево своей ненависти. Оно полыхало и днём и ночью, не унимаясь ни на минуту, опустошая, выжигая его душу и разум. Так горят в засуху тропические леса – жутко, неостановимо.
"Неужели вы надеялись, что подмена останется незамеченной?"
– Нет, на это я не надеялся.
– Иными словами, вы совершили очередное злодеяние, теперь уже без видимой на то причины. – В голосе судьи звенел металл. – Так? Так, я вас спрашиваю?
– Так.
Взрыв возмущения в зале. Судья встал.
– Суд удаляется на совещание!
…Человек поднял голову. От его мыслей его отвлёк внезапный приглушённый звук. Шаги? Так и есть – кто-то двигался вдоль ограды дворца, там, около самых ворот.
Три мрачные фигуры, будто три духа тьмы, крадучись приближались к калитке.
До его слуха долетели вкрадчивые мерные удары, после паузы стук повторился.
Условный сигнал!
Калитка отворилась без скрипа. Тёмные силуэты один за другим исчезли в её проёме.
Нищий франк – а это был он – поднялся со своего пыльного ложа, поспешно подоткнул полы ветхого халата и, робко переступая босыми ногами, подошёл к воротам. Тронул кольцо.
Калитка оказалась не запертой. Помедлив в явной нерешительности, он всё же толкнул створку и сделал несмелый шаг на запретную территорию.
В неверном свете ночных созвездий его взору предстала мрачная громада королевского сада. Где-то там, в самой её сердцевине, спал великолепный, роскошный, таинственный дворец Мухаммеда Али.
Впереди угадывалось громоздкое сооружение с куполообразной крышей, должно быть, фонтан. Дальше плотной стеной возвышались апельсиновые деревья и смоковницы.
Франк быстрыми шагами преодолел расстояние до фонтана, перевёл дыхание, огляделся.
Сад жил своей непостижимой ночной жизнью, трещали цикады, где-то высоко над головой отчаянно кричала невидимая птица.
Загадочные фигуры, тайно проникшие в сад, словно растворились, растаяли в этой густой, напряжённой, разноголосой темноте. Не слышно было ни шороха шагов, ни обрывков речи, ни иного звука, свидетельствующего о близком присутствии человека.
Стараясь производить как можно меньше шума, он двинулся по выложенной мелким хрустящим камнем аллее – туда, где, по его предположениям, должен был находиться дворец.
Он миновал рощу банановых деревьев и понял, что выбрал правильное направление. Средь огромной ухоженной поляны ему открылось грандиозное сооружение из белого камня: две прямоугольные башни уходили в чёрное небо, темнели закрытые машрабиями окна, фасад украшали резные колонны галерей.
Франк в смятении замер. Вот она, царственная обитель величайшего из смертных!
Зачем он здесь! Что ищет у этих благословенных стен! Какая сила заставила его презреть ужас и ступить в святая святых наместника Аллаха на грешной земле!
Должно быть, и сам он осознал уже всю безрассудность своего поступка, но тут неожиданно приметил, как за узорчатой решёткой в одном из окон второго этажа блеснул слабый огонёк свечи. Затаив дыхание, франк стал следить за движением этого крохотного пятнышка света. Пламя качнулось, погасло, и тут же неясный звук, напоминающий слабый стон, достиг его слуха.
Не упуская из виду загадочного окна, он отступил за мощный ствол смоковницы, замер.
И вдруг увидел – кто-то быстро спускается по широкой дворцовой лестнице. Тёмный силуэт на лунном фоне ступеней. Просторное одеяние, ниспадающее с головы и доходящее до самых пят, давало повод предположить, что под покровом ночи чертоги вице-короля покидает женщина.
Уж не становится ли он свидетелем какой-нибудь тайны – мелькнуло в голове у нечаянного соглядатая. Не лучше ли поскорее убраться отсюда – ведь секреты короля отнюдь не для глаз нищих.
Однако не успел он так подумать, как откуда-то из глубины нижних палат донёсся отчаянный крик, и почти тотчас на верхних ступенях лестницы показались два дюжих субъекта.
Вот один из них указал другому на убегающую женщину, и оба огромными прыжками, будто львы за пугливой газелью, пустились следом.
То тут, то там, в окнах задвигались полотнища света – похоже, в залах дворца были зажжены сразу десятки свечей. Повсюду раздавались тревожные голоса, мелькали призрачные тени – дворец внезапно ожил.
Беглянка тем временем пересекала поляну. Она торопилась, мелькали маленькие ножки, одетые в жёлтые бабуши, складки одежд трепетали.
Тревожно забилось сердце франка – женщина двигалась в его сторону! Прильнув к влажному стволу огромной смоковницы, он заворожённо наблюдал, как сокращается расстояние между гонимой и её преследователями.
Вот уже отчётливо слышны удары мощных ног о галечник дорожки, низкое, прерывистое дыхание злоумышленников.
А бедняжка совсем близко…
Движимый чувством сострадания, он выступил из своего укрытия и, неожиданно для себя самого, крикнул:
– Сюда! Скорее сюда!
Что он делает, мелькнула мысль, она же наверняка не знает его языка! А эти двое… они уже заметили его!
Женщина в испуге остановилась. Растерянность, страх, отчаяние – всё было в её маленькой мятущейся фигуре. Секунда – и она бросилась в сторону, к темнеющей вблизи аллее.
Похоже, она приняла его за сообщника этих мерзавцев!
Погоня длилась, но теперь пышные кроны пальм, каскады аллей и цветников, лабиринт кустарника – все эти роскошества парковой архитектуры – могли даровать несчастной шанс или, по крайней мере, надежду на спасение.
Франк бросился следом, однако не успел сделать и десяти шагов, как его окликнули.
– Стойте! Кто вы?
Голос прозвучал совсем близко.
Сердце остановилось. О чудо! Безумная догадка осветила лицо – он слышал родной язык! А голос – этот голос он узнал бы в тысяче голосов… Где-то рядом, на расстоянии дыхания…
– Алкеста! – стоном вырвалось из его груди. – Но где же ты! Я не вижу тебя! Алкеста!
Ему ещё не верилось… нет-нет, это невозможно!
Но вот меж смоляных стволов неясным бликом означился бледный овал лица.
– Виктор…
В тихом голосе холодок сомнения.
– Да! Да! Посмотри же, это я! Алкеста…
– Ты здесь? – она была рядом, можно было протянуть руку и ощутить тепло её тела. – Но зачем? Зачем? – родной голос звучал отстранённо. – Неужели – пора? Ты пришёл за мной?
Нет, не может быть, она гонит его! Ах да, ей всё известно, она разгадала его план. Сколько должно быть теперь в её сердце ненависти, презрения, сколько злобы…
И вдруг… лёгкое прикосновение. Ласковые руки скользнули по его плечам, лицо окутал давно забытый, тёплый, дурманящий запах…
– Милый!.. – она чмокнула его в коросту губ. – Прости. Я так увлеклась, я совсем забыла… Идём, нам нельзя здесь быть.
Держась за руки, они поднялись в ажурную беседку из тиса. Её купол терялся в плотных облаках ветвей, со всех сторон подступал густой, благоухающий в ночи кустарник.
– Вот – это самое укромное место во всём саду.
Они опустились на скамью с резной спинкой. Алкеста напряжённо всматривалась в черты мужа.
– Боже мой, как ты одет! Что это за лохмотья! И лицо… ты похудел. Что-то случилось? Прошёл только месяц…
– Алкеста! – прервал её Виктор. – Скажи, что ты делаешь здесь, в саду, ночью, одна…
– Спасибо тебе, – она сделала ударение на последнем слове, – я стала свидетелем настоящего заговора!
– Заговора? Какого заговора?
– Против вице-короля! Ты даже представить себе не можешь… – её руки выпорхнули из его ладоней, – впрочем, это долго рассказывать. Виктор, ты не приметил поблизости каких-нибудь подозрительных типов? Я слышала крики…
– Я видел, как двое неизвестных преследовали женщину.
Его слова вызвали в ней бурю восторга.
– Им ни за что не догнать её! – возбуждённо говорила она. – А если догонят… что ж, поплатятся жизнью.
– Алкеста, что ты говоришь!
Она горячо задышала ему в лицо:
– Ага, ты тоже поверил, что под чёрной хабарой скрывается хрупкая девушка? Поверил? Как бы не так!
Виктор был совершенно сбит с толку.
– За кем же они охотятся?
– Охотятся? – Алкеста рассмеялась. – Охотятся-то они за мной. А вот преследуют хитрого Ибрахима, моего доблестного слугу!
– Ничего не понимаю! Ты завела себе слуг?
– А как же! – воскликнула она. – Достаточно я натерпелась, прислуживая мерзавцу аль-Джелляби! Он полагал, глупец, что если заплатил за меня на невольничьем рынке всего два кошелька, то может обращаться со мной как ему вздумается! Но он жестоко ошибся! – Она кипела возмущением. – Немного зная язык, я могла подслушивать некоторые беседы шейха и скоро поняла, что его дом – это притон заговорщиков. Представляешь! На днях я упала к ногам владыки и была милосердно принята в его семью. Шейх аль-Джелляби понял мои намерения и сегодня ночью подослал убийц. Это его люди гоняются теперь по саду за бедным Ибрахимом. Надеюсь, он сможет с честью встретить наглецов! Виктор, милый, – Алкеста прильнула к мужу, – как я благодарна тебе за это приключение!
– Приключение?! – невольно вскричал он.
– Ну конечно! Я так увлеклась! Мне открылся целый мир! О многом я даже не подозревала… Здесь жизнь, понимаешь, настоящая жизнь. А какие страсти! А мы-то, олухи учёные, препарируем древние пласты в надежде уразуметь, как, чем жили эти люди. Ты дал мне возможность заглянуть им в лицо, понять их веру, заболеть их тревогами, полюбить их, наконец… Спасибо тебе! О! Эс Джей лопнет от зависти! Кстати, как он там? Наверняка, рвёт и мечет… Ведь он отпустил меня всего на четыре дня…
Виктор понял всё. Какой ужас! Она ни о чём, ни о чём не догадывается. Она думает, что всё идёт своим чередом, и в любой момент она может вернуться к своему Эс Джею!
О женщина! Ты опаснее любого заговора, пропасть твоих грехопадений глубже провала вечности! Твой порок губителен для всех, кроме тебя самой! И лишь твоя непосредственность искупает порой все твои недостатки!
– Алкеста, – сказал он, – ты спала со Стренджелисом.
Она осеклась. Он видел, как она сидит с открытым ртом.
– Что? Что ты сказал?
– Ты спала со Стренджелисом, – повторил он.
– Ты… сошёл с ума? Виктор!..
– Я транспортировал тебя во времени, и теперь сам изгнан по приговору суда.
– Нет!!!
Никогда, никогда, никогда не поверит он ужасу, заморозившему её глаза, он не поверит ни единому жесту, ни единой фразе…
– Виктор! – она трясла его за плечи. – Виктор! Скажи, что ты пошутил! Ведь этого не может быть!
Пауза. Долгая. Он не верит и этой паузе.
– Это из-за меня? Скажи, это из-за меня?
И уж, тем более, он не поверит её слезам.
– Значит… что же… возврата нет? Да скажи хоть что-нибудь!
– Не надо истерик, – сказал он. – Жалею лишь, что не отправил вместе с тобой и твоего Эс Джея!
– Эс Джея? Но при чём тут Эс Джей? Эс Джей-то тут при чём!
– Прекрати! Тебе лучше знать.
Виктор ощутил, как судорожно сомкнулись на его запястьях её пламенеющие пальцы.
– Ты… ты подумал… ты мог предположить, что я… Бред какой-то! Виктор, ты решил, что Стренджелис и я… что мы…
Она закрыла лицо руками.
И тут его прорвало.
– Да! Да! Да! Я мог! Я думал! Я решил! Он – твой любовник, а я – твой убийца. Он… он чистоплюй, а я – объект перманентной смертной казни! Казни жёлтого коридора! Ты знаешь, что это такое? Это когда ты скитаешься по эпохам и в каждой обречён на насильственную смерть! Я уже трижды умирал! Трижды! Но только сейчас понял, как это страшно! Я приговорён к бесконечной смерти – из-за тебя!
Он остановился, потому что вдруг понял, что Алкеста кричит. Нет, он не слышал крика, он увидел лишь дико перекошенный её рот и разметавшиеся в ужасе глаза. Она кричала беззвучно.
Виктор обернулся. В дверях беседки стояли двое. Один из них как-то невыносимо медленно, будто во сне, поднял огромную руку и так же медленно опустил её на Виктора. Холодная сталь клинка подрубила тонкую шею, рассекла туловище наискось чуть ли не до самого сердца и там, в кровавом тепле, замерла удовлетворённо.
Верзила отнял влажный клинок, блеснул страшным глазом.
– Виктор… – жалобно позвала Алкеста.
Но Виктора в беседке уже не было.