Лохматов (поднимает голову от бумаг). Ага, прибыл, затворник! Здравствуй, здравствуй! Валерий проходит, останавливается у стола. Лохматов встаёт, протягивает руку для приветствия. Валерий коротко пожимает её.

Валерий. Зачем понадобился?

Лохматов. Пилюев где?

Валерий. Заправляться поехал.

Лохматов (выбегает из-за стола, спешит к двери, открывает дверь, секретарше). Валя, Пилюев появится, пусть ждёт. (Притворяет дверь. Семенит по кабинету, снова садится.) С похмела он сегодня. Бабку, говорит, хоронил. Смех! У нас по всему городу столько старушенций не наскребёшь, скольких он в последний путь проводил да на поминках отметился. Шельма! Имею право, говорит, в свободное от колёс время. А что я ему скажу? На работе-то он не пьёт… Ох-хо-хо, не хочет человек работать. Не! Хо! Чет! А после этого дела – больной! – он всё равно что под градусом, неровен час, наедет на кого. Вот тогда и вправду будем кого-то хоронить. А кем я его заменю? Кем? Водитель нам и так по штату не положен. Но держим. Потому, сам знаешь, – нужен. Нужен. Ведает, шельма, ведает и пользуется.

Валерий. Мне твой Пилюев без надобности. Чё надо-то? Зачем привёз?

Лохматов. А вот ты садись-ка. Валерий неохотно опускается на стул. Как здоровье Варвары Ильиничны? Не хворает часом?

Валерий (с вызовом). Здорова!

Лохматов. Это ладно, когда так. (Чешет затылок.) А сам как?

Валерий. Язык у тебя резиновый, товарищ Лохматов, ага, гнётся на четыре стороны.

Лохматов. Э, нет, друг Валера. Язык у меня как язык, живой, розовый и влажный. Резиновый в теперешних условиях давно сносился бы. Говорильня – она ведь всему первооснова. Слово – музыка и слово – гильотина. Чуешь?

Валерий. Чую.

Лохматов. На том стоим. (После паузы.) Посылал я за тобой, Валера, по делу. Дело, прямо скажем, не конфетка. Но… (быстро поднимается) …но, я думаю, ты меня поймёшь и сделаешь всё как надо. (Делает круг возле стола, снова садится.) Сегодня утром звонил мне Митяхин. Знаешь, кто таков есть Митяхин Эн Пэ?

Валерий. Нет.

Лохматов. Шутишь… Секретарь наш первый. Горкомовский.

Валерий. Ну.

Лохматов. Вот тебе и "ну". (Медлит.) Как твоя лиска? Ощенилась?

Валерий. А при чём здесь лиска?

Лохматов. Видишь ли, Валерий… (Достаёт платок, промокает лысину.) Душновато сегодня…

Валерий. Не тяни ты, психолог-самоучка!

Лохматов. Отдать их надо, Валера.

Валерий. Кого отдать? Кому?

Лохматов. Щенят. Лисят, то есть.

Валерий. Что-о?!

Лохматов. Да ты погоди, тут, понимаешь, какое дело…

Валерий. А это видел! (Складывает кукиш.)

Лохматов (обиженно). Не ожидал я от тебя…

Валерий. Отдать… "Не ожидал"! А чего же ты ожидал? Что я своих детей раздавать стану?

Лохматов. Ты это… того, не утрируй. Не твои они дети.

Валерий. А чьи же!

Лохматов. Хм, лисьи.

Валерий (не обращая внимания на его слова). Может твои? Ты их кормил? Ты перед ними на брюхе ползал? Может, это ты у норы ночевал, когда слабенький помер? Ты?!

Лохматов. Валера…

Валерий. Вот именно – Валера. Они Валере больше жизнью обязаны, чем папке с мамкой! (Вскакивает.) Да как ты додумался до такого? Отдать… Ни в жись!

Лохматов. Так ведь первый же секретарь!

Валерий. А хоть всё политбюро! Едино.

Лохматов (вырастает над стулом). Ты, знаешь… за речью-то следи. За такие слова, знаешь…

Валерий. Знаю. А! (Махнув рукой, направляется к двери.)

Лохматов (жёстко). Стой!

Валерий (останавливается, с издёвкой). Чего?

Лохматов (семенит к Валерию). Ты пойми, чудак, мне-то что делать? У меня-то безвыходное положение… (Берёт его под руку, ведёт обратно.) Пойми. Как твой начальник, я, конечно, имею право… Но уж лучше по-хорошему. По-хорошему-то лучше будет.

Валерий (высвобождает руку). Не будет. Ни по-хорошему, ни по-плохому. Не отдам.

Лохматов. Ты в зоосаде бывал? Валерий рассерженно отворачивается. Звери твои поедут за границу!

Валерий. Мели, Емеля…

Лохматов. Не веришь? Англичанин их покупает, владелец зоосада. Для нас эта сделка выгодна.

Валерий. То-то и оно, что сделка!

Лохматов. Ну, ты к словам-то не цепляйся. Дело не в нас одних, меня попросил сам Митяхин, значит, важная птица – иностранец этот. Нужный человек, значит.

Валерий (гневно). А что ты говорил год назад! Эксперимент! Почин! Первые в стране! А теперь нагоняем запахло, и – в кусты? Так? Какого же лешего было начинать? К чему деньги, нервы тратить? Необходимость какая? Для заграницы зверей разводим? Так и надо было формулировать. А то одни слова… речи о славе района, тьфу! (Отходит к окну, отворачивается.) Входит Пилюев. На нём потёртая кожанка, кепка. Останавливается в дверях, слушает.

Лохматов (подходит к другому окну, спина напряжённая). Не отдашь?

Валерий. Не отдам.

Лохматов. Я тебя уважаю, Валера… За прямоту твою уважаю. За характер. И, видит бог, не хочу конфликтовать. (Смотрит на часы.) Но сейчас приедет англичанин, и я буду вынужден… Входит Джасперс. Он в светлом костюме. Улыбаясь кивает Пилюеву.

Джасперс (с сильным акцентом). Добрый день. Лохматов и Валерий оборачиваются. Лохматов растягивает губы в улыбке, устремляется к Джасперсу.

Лохматов. А, господин Джапер!

Джасперс (смеётся). Мой имя есть Джасперс. Сэмюэль Клинтон Джасперс. А ваш?

Лохматов. Лохматов, Михаил Сергеич. Лох-ма-тов.

Джасперс (пробует). Лёх-ма-тоф. О ес, бьютифули! Простите, лёх-ма-тоф – это как медведь, ес? (Оценивающе глядит на его лысину.) Лёх-ма-тоф. (Смеётся.) Ай эм сори. Жмут друг другу руки.

Лохматов (указывает на стул и вообще старается быть как можно более галантным). Прошу, господин Джапер. (Пилюеву, шёпотом.) Чего тебе?

Пилюев. Сами же сказали…

Лохматов (отмахивается). Иди, иди, не видишь… Жди там. Джасперс проходит, садится. С интересом осматривает комнату. Пилюев остаётся стоять у двери.

Джасперс. Господин Митяхин сказал мне…

Лохматов. Да-да, мы уже всё знаем. Вот, пожалуйста, руководитель, так сказать, эксперимента. (Указывает на Валерия.)

Джасперс (быстро встаёт, подходит к Валерию). Мне приятно… (Протягивает ладонь.) Валерий отворачивается. О! (В недоумении глядит на Лохматова.)

Лохматов (с сахаром в голосе). Видите ли, господин Джапер…

Джасперс. Я слушай, да-да.

Лохматов. Тяжело нам расставаться со своими питомцами.

Джасперс. Пи-том-ца-ми?

Лохматов. С лисятами.

Джасперс. Почему есть тяжело? (Садится.)

Лохматов. Как бы вам объяснить… Привязанность, что ли…

Джасперс (после недолгого размышления). Я… понимаю. (Кивает.) Я понимаю… У меня на родина… Грэйт Бритн… был случай… Анкл… э-э, дядя мой подружка… имел овцы… много овцы… был эпидемик, и весь овцы… э-э (подыскивает слово).

Пилюев (от двери). Сдохли?

Джасперс. О, ес! Овцы сдохли! Бабушка мой подружка ошень любил овцы… Бабушка был старый… и когда овцы сдохли… бабушка тоже… как это будет?

Лохматов. Скончалась.

Джасперс (кивает). Бабушка был ошень старый…

Пилюев. У меня вот тоже случай был…

Лохматов. Сгинь! Пилюев делает обиженное лицо, нехотя выходит.

Валерий (поворачивается от окна). Послушайте, господин… не знаю, как вас там… я не отдам вам лисят! (Бросает каждое слово в лицо иностранца.) Я не отдам вам лисят!

Лохматов. Валерий!..

Валерий (подходит к Джасперсу). Поймите, это эксперимент. Эксперимент! Лисы этого вида никогда не жили в наших краях. Это очень редкий и дорогой вид. У него великолепная промышленная перспектива. Если мы отдадим выводок, придётся начинать всё с начала, а я ручаюсь за успех акклиматизации вида, ручаюсь сегодня, сейчас. Вы лишаете нас уже достигнутого. Несколько лет трудов, упорной работы пропадут даром. Вы меня понимаете?

Лохматов. Валерий!

Джасперс (растерянно кивает). Да-да… да-да…

Валерий. Я не отдам лисят!

Джасперс. Ай нот ноу! Я не знал!.. Господин Митяхин… Я буду объясняйт ему… (Поднимается.) Вы правы, да-да… Эксперимент… Такой случай… Господин Митяхин тоже не знал. Он говорил: мы разводим… Я буду объясняйт ему, господин Лёхматоф!

Лохматов. Вы отказываетесь забирать выводок? Я вас правильно понял? Но ведь…

Джасперс. Конэшно! Вы же слушайт… Я есть не только хозяин, я есть учёный… мой опыт встречал эксперимент, много эксперимент! Лохматов зло глядит на Валерия. В дверь заглядывает Пилюев.

Пилюев. Михал Сергеич…

Лохматов (махнув рукой). А! Делайте что хотите!

Джасперс (Валерию, благодушно). Я замечай, вы любить свой дело… Вы хороший, настоящий человек. (Оборачивается, Лохматову.) Я приеду через… два годик, господин Лёхматоф. О кей?

Пилюев. Михал Сергеич…

Лохматов (кричит). Чего тебе!

Пилюев. Ехать надо куда? Или я щас закачусь…

Лохматов. Я тебе закачусь! Сиди и жди… Валерку вон повезёшь.

Валерий. Не поеду я.

Лохматов. Неважно, дело найдётся, жди.

Пилюев. Ага, вся жизнь впереди, надейся и жди. Только я вот что думаю…

Лохматов. Сгинь, шельма! Пилюев прикрывает дверь. Лохматов, Валерий и Джасперс молча прощаются, выходят. Лохматов тут же возвращается, притворяет за собой дверь. Мгновение стоит, размышляя. Звонит телефон. (Спешит к столу, снимает трубку.) Охотхозяйство. Лохматов… Вы, товарищ Митяхин? Да, да, был, только что ушёл. Обходительный такой иностранец… Что? Нет… Отказался… Не понравились? Ну что вы! Тут другие причины. Как бы вам сказать… оценил значение нашего эксперимента и… что? Дело же не во мне… Товарищ Митяхин!.. Какие выводы?.. Поймите же… Что? Да, я понял. Да-да, я уже понял. До свидания, товарищ Митяхин. Кладёт трубку, достаёт носовой платок, промокает лысину. Появляются и идут вдоль рампы Джасперс и Пилюев.

Джасперс. Уэл, я дам вам триста рублей. (Показывает на пальцах.)

Пилюев (мотает головой). Четыреста. (Выбрасывает четыре пальца.)

Джасперс. Ноу, триста.

Пилюев (пугливо озирается). Эх, капиталисты-рокфеллеры, миллионеры, а деньгу́ жалеете…

Джасперс. Триста.

Пилюев. Шут с вами. Завтра утром.

Джасперс. Откуда вы имеете зверь?

Пилюев. Я же не спрашиваю, откуда вы имеете деньги.

Джасперс. О кей. Завтра утром.

Пилюев. Ага. Утречком. Джасперс, сухо кивнув, уходит. Появляется Валерий. (Увидев Валерия.) Что, подперчил Лохматый? Крут, а?

Валерий. Не крут, а гнут. Всё меж двух стульев усидеть пробует.

Пилюев. Знамо дело: зимой – Кузьмой, летом – Филаретом. Пауза. Валерий стоит в задумчивости. Едешь?

Валерий. Домой? Нет.

Пилюев. Моё дело петушиное – прокукарекал, а там хоть не рассветай. Куда сейчас-то?

Валерий. Тебе-то что?

Пилюев. Как насчёт… (щёлкает себя по кадыку) …разрядки напряжённости?

Валерий. Не пью, нога болит.

Пилюев. Ясненько… Опять к бабе?

Валерий. Да иди ты! (Направляется к телефону-автомату.)

Пилюев (вслед, сам с собой). Поезжай… поезжай к бабёшке, развлекись… С бабой-то оно приятнее, чем со зверьём… А мы прокатимся покеда. Уходит. Валерий подходит к телефонной будке. Ищет по карманам мелочь. Снимает трубку, набирает номер.

Валерий. Алё, Ольга? Здравствуй. Я. В городе. Из конторы… А ты пустишь? Почему? Гордеев вернулся? Чего вдруг? Ну да, плюнет-поцелует, к сердцу прижмёт… Да ты что! Как это – не звони! Где он сейчас? В командировке? Знакомая история. А ты знаешь, что он… Что? Знаешь? Так какого же!.. Я сейчас буду. Буду, говорю! Не вздумай! Уже еду. Вешает трубку. Убегает.