ВСЕЛЕНСКИЕ НЕПРИЯТНОСТИ

Почти фантастический рассказ

В школу он шёл со своим приятелем. Приятель у него весёлый. Весёлый настолько, что учителя постоянно грозятся рассадить их по разным партам. Как будто это может что-то изменить. Как будто кто-то из них специально издевается над учителями и "не понимает, какой это адский труд – воспитывать таких охламонов". Как будто… Эх, да что там говорить! Одно расстройство с этими взрослыми. И, потом, разве можно не смеяться над теми рожами, которые строит его сосед? Разве можно оставаться спокойным, когда он так уморительно копирует учителя, отвернувшегося к доске, учителя, старательно выводящего смешные закорючки? Разве можно тут же, на первом уроке, не обсудить интереснейший вчерашний матч между местной и приезжей командами? Нет, конечно же, нельзя! Никак нельзя! Но вот учителя этого не понимают. Словно они сразу же родились учителями и никогда не били никого книжкой по голове в ответ на предательский щипок с задней парты. Словно они сразу носили очки и говорили нудными голосами свои нудные наставления.

Вот и вчера опять учительница попросила его пригласить в школу маму. Зачем? Мама и так всё знает. Мама знает, какой он "непоседа", "невыдержанный", "лентяй", "непо­нятно­очёмду­мающий­во­время­уро­ков" и "витаю­щий­вобла­ках". Мама также знает, что "с ним одно расстройство", что "от него никакой помощи по дому", что он "просто маленький эгоист, из которого в будущем непременно выйдет большой". Мама всё это знает.

Мама только не знает, что её опять вызывают в школу. Мама не знает, что ей опять предстоят неприятности. И мама пока ещё не знает, что она ничего об этом не знает. Ведь вчера он ничего не сказал ей. Вчера мама была весёлой, и ему не хотелось её расстраивать из-за таких пустяков.

Но сказать, видимо, всё-таки придётся. Учительница всё помнит. Она помнит каждую мелочь. Она запоминает каждую его провинность. Она хранит в памяти любую его шалость и всякое непослушание. И уж сегодня она обязательно спросит: "Ты пригласил ко мне свою маму?" И сегодня опять она будет его ругать. Сегодня, как и всегда, у него будет несчастливый день…

…Из школы он шёл со своим приятелем. Приятель у него весёлый. Весёлый настолько, что учительница сказала: "С завтрашнего дня вы будете сидеть порознь. А ты пригласил ко мне свою маму?"

Ему нечего было ответить и он промолчал. Ему нечего было ответить и он только опустил голову. Ему ничего не оставалось делать, как пригласить в школу маму…

Вечером за ужином он всё рассказал маме. Он всё рассказал маме и почувствовал себя виноватым. Он всё рассказал и ушёл спать.

Мама ругалась за дверью. Она не входила в его комнату, где уже был погашен свет. Мама ругалась в другой комнате и потом тихонько плакала. Ему тоже очень хотелось плакать, но он не плакал. Он заставлял себя не плакать и смотрел в тёмное окно.

За окном густела ночь и вспыхивали звёзды. Звёзды были маленькими и добрыми, словно глазки неведомых космических зверушек. Они подмигивали ему, и от этого на сердце становилось чуточку теплее.

За окном была ночь.

Мама уже не плакала. Она что-то делала на кухне, и до него доносилось только негромкое побрякивание посуды.

И вдруг он увидел планету. Планета плыла за окном в чёрном однообразии Вселенной. Зверушки-звёзды подмигивали ей, и планета улыбалась. Была она голубая и совсем близкая. Такая близкая, что, казалось, до неё можно дотронуться рукой. Он подумал: "Когда стану взрослым, обязательно полечу на эту планету. На ней наверняка нет сварливых учителей и скучных учебников. А когда вернусь, мама будет плакать, но плакать не от горя, как теперь, а совсем наоборот. И я скажу маме: это наша планета, я открыл её, и теперь мы будем жить там. Я назову её твоим именем".

Так он думал, смотрел на голубую планету и не заметил, как уснул. В комнату вошла мама. Она хотела было поправить сбившееся на сторону одеяло, но остановилась, залюбовавшись своим сыном. Он сладко посапывал, свободно раскинув все свои четырнадцать ног и уткнув в подушку скрюченный хоботок. Шесть глаз его были закрыты, ровное дыхание чуть слышно блуждало у полуоткрытых губ. Её мальчик спал.

Мама тихонько улыбнулась, дотронулась до мохнатенькой головки сына и, подтянув одеяло, покинула комнату.

За окном, в чёрном однообразии Вселенной, плыла голубая планета. Она звала к себе, протягивала тонкие лучики-руки и, так же как и мама, ласково улыбалась.

Спящий мальчик ещё не знал, что эта планета уже имеет своё имя. Может быть, странное для его слуха, но не менее прекрасное, чем имя его мамы.

Планета называлась Земля.