* * *

Я был сам слух. Я слушал мир в два уха.
Но слишком громок был его аккорд.
Теперь я глух. Убит мой орган слуха.
Но мира звук из памяти не стёрт.

И был я зряч, как некогда Горгона,
И застывали рифмы подле глаз.
Теперь я слеп – лютует Персефона,
И почернел от горя мой Парнас.

Я мог бы разорвать все связки в горле
И дать богам безмолвия обет,
Когда бы два орла – Любовь и Гордость –
Мне не клевали печень столько лет.