МОНОСТРОФИКИ

* * *

Человеческая раса – лишь ячмень
на глазу планеты на мгновень-
е, но каждый человеческий тюлень,
вся вот эта жиромасса,
жаждет в радости купасса
и пивасом упивасса
ежедень.

* * *

– Зачем ты снова начал квасить? –
спросила у меня жена.
– Да просто грусть хотел раскрасить
в тона вина.

* * *

Друзья, да при такой погодке
не грех ещё по пятьдесят!
Весна, шашлык и мы, погодки…
А мелкому – винца, не водки,
ему всего-то 60.

* * *

За отсутствием пивка
взял я водки для рывка.
И рванул. Суборбитально.
Пять утра. Полёт нормальный.

* * *

Я, помню, девушку любил,
но так её и не добился.
Сначала недоперепил,
а после – недоизвинился.

* * *

Когда я трезв – я не курю,
когда я пьян – всегда зоба́ю,
и жизнь за то благодарю,
что пьян всегда я.

* * *

Мой босс – мой бог. Не привереда.
Я тут ему: иду в загул.
А он такой: давай, покеда.
И даже ухом не моргнул!

* * *

Всю ночь пишу стихи. Ура!
И светел и сноро́вист, но
куда-то сдать бы их с утра…
а на анализ – совестно.

* * *

Когда подвыпью, возвращаюсь
обратно в детство, как дебил.
Опять реву, в словах теряюсь –
как будто и не уходил.

* * *

Сижу и напрягаю моск
и прочи сухожилия,
ищу ответа на вопрос:
а, правда, сцуко, жил ли я?

* * *

По жизни шёл как по жнивью,
колясь о разную хуйню.
А жить ещё так хочется…
Когда ж хуйня закончится?

* * *

Если б мог – то стал бы книжицей.
Перелистывали чтобы.
От страниц, от тех, что движутся, –
специфичные ознобы.

* * *

Нам жизнь прожить – как поле перейти,
и нам уже не важно, что пути
не зрится боле
в этом поле.

* * *

Луна есть пленница Земли.
Земля всегда в рабах у Солнца.
И мы в рабах, как ни юли,
у той земли, где успокоиться
придётся.

* * *

Великий Пост. Сижу постясь.
Совсем чуть-чуть осталось
до святости. Вдруг тело – хрясь
и пополам сломалось.

* * *

Я с удовольствием курю.
Вдыхаю дым. Он белый-белый.
И зеркалу, куря, дарю
в улыбке зуб мой пожелтелый.

* * *

Равнял усы, но отчего-
то не заладилась работа.
Решил: уж лучше ничего,
чем вкривь торчащее чего-то.

* * *

Закатный луч, прорезав облака,
рисует на могильном камне пятна.
А ниже, под плитой, земля мягка,
мне хорошо, я не хочу обратно.

* * *

В постели рано утром старику
послышалось кукушкино гаданье,
и он подумал, приходя в сознанье:
– А сколько дней осталось мне?
– Ку-ку.

* * *

Ёж спросил у крокодила:
– Тут моя не проходила?
Не ответил крокодил.
Он ещё не проглотил.

* * *

Себе я говорил: не бес, но…
Себя критиковал: не без… но…
И резюмировал: небесно!

ДИСТРОФИКИ

* * *

На митинге в защиту дур
я долго говорил про кур,
пока куриное яйцо
не прилетело мне в лицо.

Не тот Эзоп, кто словом "бисер"
свой каждый называет высер,
а тот Эзоп, кто между дур
не разглагольствует про кур.

* * *

Вот скажи-ка мне, верёвка,
обвивающая ловко
стебли шей, тех тонких шей
что ты видела горшей?

Ты молчишь, моя верёвка?
Потому твоя сноровка
впору лишь для тонких шей.
А для толстых есть канат.

* * *

Ах суббота, ай суббота,
не пойду я на работу.
Я б ещё туда пошёл,
кабы было хорошо,

а за так – ходите сами
и сплетайтесь волосами
ради лишнего рубля,
бля.

* * *

Сегодня пил. Пытался прикоснуться
к Нему. Не дотянулся и упал.
Как видно, не дано мне дотянуться.

Поэтому себя в кулак собрал
(до этого я никогда не падал)
и быстро, дабы отряхнуться, встал
и отряхнулся. Как сказал Конфуций,
не тот велик, кто никогда не падал,
а тот велик – кто падал и вставал.