* * *

Летом в городе очень пусто.
Народ рыхлит чернозём, лелеет свою капусту,
любуется на пионы и греет пузо на солнце.
Я закрываю дверь, я закрываю мозг, я закрываю всё – душу свою, оконце,
что в мир глядит и тоже не блещет зреньем –
мыто два века назад. Стихопаденьем,
вернее – звуком его, забиты глаза и уши.
Мне говорят: выходи, хватит там бить баклуши, околачивать груши, ну же!
Не,
лучше я посижу под вентилятором кондиционера,
выход наружу – как высшая мера,
к которой пока во мне всё не готово,
вернее – не всё готово.
Я посижу.
А вы там рыхлите.
Я в рыхлом потом полежу.