ТЯГА К ПЕРЕМЕНЕ МЕСТ

Вот так меня скривило:
мне в жизни всё не мило,
всё было, было, было,
всё было и опять.
Решил себя развлечь я,
не так чтоб до увечья,
а так, по-человечьи
по-пу-те-ше-ство-вать.

Как говорят в народе,
всегда урод в породе
случается, но, вроде,
я был тут ни при чём.
Надежда, будто в песне,
цвела во мне, хоть тресни,
что дух вот-вот воскреснет
и жизнь забьёт ключом.

Без тени опасения
рванул я за спасением
и без телотрясения
покинул свой насест.
Я думал, что лечением
мне станут развлечения
и тяга к приключениям
и к перемене мест.

Сидеть бы на завалинке
в побитом молью валенке,
и, как цветочек аленький,
уныние беречь,
в дурмане алкоголия
лелеять меланхолию
и пестовать безволие,
и горюшко стеречь.

Сидеть бы на веранде
с котом в одной команде,
но вдруг решил в Таиланде
я счастья поискать.
В своём родном окопе
сидеть бы мне на жопе,
так нет – по всей Европе
решил ея таскать.

Несли меня сандалии
по солнечной Италии
и дальше, к Португалии,
плевать с высоких скал.
В далёкой Поднебесной
искал я с миной пресной
тот эликсир чудесный –
но нет, не отыскал.

Я слышал каталонский
и шведский, и эстонский
и был в стране чухонской
немного погодя,
и там на башне Пу́йо,
губу свою балуя,
слезу ронял скупую
в бульон из медведя́.

Без толку и без проку
морочил я мороку
и чуждое Марокко
любимой удружил.
Остались сны-кумары
про Порту, про Канары,
писать бы мемуары,
да не хватает жил.

Я мир кругом облазил
в порыве и в экстазе,
но из уральской грязи
не вытащил свой нос.
И понял я одно лишь:
себя не заневолишь
и скуку не прогонишь,
куда б её не вёз.

Сижу теперь и плачу,
и к Люсику на дачу
не еду, и в придачу
к досаде всех досад,
и спереди, и с тыла,
и сбоку – всё постыло.
Направил бог дебила –
а тот вернулся взад.