ТРАГЕДИЯ

Когда мне друг поведал о трагедии,
я сразу отмахнулся: "Только сбредя и
придумаешь такую чепухень!
Отстань! Ты не рогат! И не олень!"

Но продолжалась эта антимония:
он плакался, что жертвой беззакония
внезапной стал, узнав: его жена
была ему когда-то не верна.

И дочь его, со всех сторон прекрасная,
могла – и понимал его прекрасно я –
быть дочерью, но вовсе не ему.
Такое вряд ли русскому уму

по силам. Но, уняв в груди теснение,
я выслушал все друга объяснения.
Рыданий я ещё не знал шумней,
обильнее не знал. Рубашку мне

как будто мыли волны Адриатики.
Но мы с ним дружбаны, почти что братики,
а посему я высказался так:
"Мой милый друг, ты вовсе не простак,

взгляни в окно, сегодня новолуние,
а у тебя сегодня – новослюние,
забудь, дурында, обо всём, пока
не сделаешь ты тесты ДНК".

Как видно (не как видно, но – впоследствии)
мои резоны возымели действие:
мой милый друг вдруг подобрал соплю.
И понял я, что я его люблю.

И я продолжил: "Вспомни нашу молодость.
Чем для тебя была любая полость?
Конечно же, ты не был подлецом,
но сколько раз, не зная, стал отцом?"

Мой друг молчал и буркал из подлобия.
А я налил вина, насыпал лобио
и посмотрел в его честны глаза.
Там нарождалось слабенькое "за".

Мы выпили, и новые реальности
его глазам добавили не дальности,
но как бы что-то, типа, понима…
ну, что-то, типа, краткого ума.

Я говорил ещё: "Рождённый Евою
и хоть однажды возлежавший с девою…" –
но это был, похоже, лишь рефрен.
Мой друг уплыл, а я дал течь и крен.

Так что же? Дочитали вы, участливы?
Закончу. Эти трое очень счастливы.
И не корю я в жизни никого.
А дочка оказалась не его.